У каждой эпохи есть своя акустика: Дон-Аминадо.

Напои меня малиной,

Крепким ромом, цветом липы...

И пускай в трубе каминной

Раздаются вопли, всхлипы...

Пусть, как в лучших сочиненьях,

С плачем, с хохотом, с раскатом

Завывает все, что надо,

Что положено по штатам!

Пусть скрипят и гнутся сосны,

Вязы, тополи и буки.

И пускай из клавикордов

Чьи-то медленные руки

Извлекают старых вальсов

Мелодические вздохи,

Обреченные забвенью,

Несозвучные эпохе!..

Напои меня кипучей Лавой пунша или грога И достань, откуда хочешь, Поразительного дога, И чтоб он сверкал глазами, Точно парой аметистов, И чтоб он сопел, мерзавец, Как у лучших беллетристов... А сама в старинной шали С бахромою и с кистями, Перелистывая книгу С пожелтевшими листами, Выбирай мне из "Айвенго" Только лучшие страницы И читай их очень тихо, Опустивши вниз ресницы...

 Потому что человеку

Надо, в сущности ведь, мало...

Чтоб у ног его собака

Выразительно дремала,

Чтоб его поили грогом

До семнадцатого пота

И играли на роялях,

И читали Вальтер-Скотта,

И под шум ночного ливня

Чтоб ему приснилось снова

Из какой-то прежней жизни

Хоть одно живое слово.

Автор этого замечательного стихотворения - Дон-Аминадо. Настоящее имя Аминадад Петрович Шполянский (имя при рождении - Аминодав Пейсахович Шполянский). Родился 7 мая 1888 года в Елисаветграде ( умер 14.11.1957 в Париже), учился юриспруденции в Одессе и Киеве, по завершении высшего образования поселился в Москве и занялся писательской деятельностью. Он эмигрировал в начале 1920 года через Константинополь в Париж.

 В 1920-30-е гг. в Париже "эмигрантский народ знал его куда лучше, чем Цветаеву или Ходасевича!", как удивленно вспоминал один из его современников. Максим Горький в 1932 году: "Мне кажется, что гораздо более искренно и верно отражает подлинное лицо эмиграции развеселый негодяй Дон-Аминадо...". Сегодня он мало известен у себя на родине.

Звучный испанский псевдоним родился, возможно, в 1912 году, когда молодой помощник присяжного поверенного Аминад Шполянский пришел в редакцию петербургского "Сатирикона". В своих воспоминаниях ("Поезд на третьем пути") он напишет: "Каждый номер "Сатирикона" блистал настоящим блеском, была в нём и беспощадная сатира, и неподдельный юмор, и тот, что на миг веселит душу, и тот, что теребит сердце и называется юмором висельников, весьма созвучным эпохе".

Эти же слова можно отнести к многогранному таланту самого Дона-Аминадо, который позволял ему оставаться на пике популярности в течение десятилетий. Его сатира была очень колкой. При этом Дон-Аминадо был еще и большим лирическим поэтом.

Как весело, ярко пылает камин,

А чайник поет и клокочет,

Клокочет, как будто он в доме один

И делает все, что захочет.

А черный пушистый и ласковый кот,

С пленительным именем Томми,

Считает, что именно он – это тот,

Кто главным является в доме.

За окнами стужи, туманы, снега.

А здесь как на старой гравюре,

Хрусталь и цветы, и оленьи рога,

И лампы огонь в абажуре.

Я знаю, и это, и это пройдет,

Развеется в мире безбрежном

И чайник кипящий, и медленный кот,

И женщина с профилем нежным.

Но все же, покуда мы в мире пройдем,

Свой плащ беззаботно накинув,

Пускай у нас будет наш маленький дом

И доброе пламя каминов.

Пусть глупую песенку чайник поет

И паром клубится: встречай-ка!

И встретит нас Томми, пленительный кот,

И наша и Томми хозяйка.

Вот слова Марины Цветаевой: "Вы совершенно замечательный поэт. Я на Вас непрерывно радуюсь и Вам непрерывно рукоплещу - как акробату, который в тысячу первый раз протанцевал на проволоке. Сравнение не обидное. Ведь акробат, ведь это из тех ремесел, где все не на жизнь, а на смерть... И куда больше - поэт, чем все молодые и немолодые поэты, которые печатаются в толстых журналах. В одной Вашей шутке больше лирической жилы, чем во всем "на серьезе"".

А так писал Иван Бунин в 1927 году: "Дон-Аминадо гораздо больше своей популярности (особенно в стихах), и уже давно пора дать подобающее место его большому таланту, - художественному, а не только газетному, злободневному"....

Уездная сирень

Как рассказать минувшую весну,

Забытую, далекую, иную,

Твое лицо, прильнувшее к окну,

И жизнь свою, и молодость былую?

Была весна, которой не вернуть...

Коричневые, голые деревья.

И полых вод особенная муть,

И радость птиц, меняющих кочевья.

Апрельский холод. Серость. Облака.

И ком земли, из-под копыт летящий.

И этот темный глаз коренника,

Испуганный, и влажный, и косящий.

О, помню, помню!.. Рявкнул паровоз.

Запахло мятой, копотью и дымом.

Тем запахом, волнующим до слез,

Единственным, родным, неповторимым,

Той свежестью набухшего зерна

И пыльною, уездною сиренью,

Которой пахнет русская весна,

Приученная к позднему цветенью.

Был месяц май, и птицы пели,

И за ночь выпала роса...

И так пронзительно синели,

Сияли счастьем небеса,

И столько нежности нездешней

Тогда на землю пролилось,

Наполнив соком, влагой вешней,

И пропитав ее насквозь,

Что от избытка, от цветенья,

От изобилья, от щедрот,

Казалось, мир в изнеможенье

С ума от счастия сойдет!..

Был месяц май, и блеск, и в блеске

Зеленый сад и белый дом,

И взлет кисейной занавески

Над русским створчатым окном.

А перед домом, на площадке,

Веселый смех, качелей скрип.

И одуряющий и сладкий,

Неповторимый запах лип.

Летит в траву твой бант пунцовый,

А под ногой скользит доска,

Ах, как легко, скажи лишь слово,

Взмахнуть и взвиться в облака!..

И там, где медленно и пышно

Закатный день расплавил медь,

Поцеловать тебя неслышно,

И если надо, умереть...

Был месяц май, и небо в звездах,

И мгла, и свет, и явь, и сон.

И голубой, прозрачный воздух

Был тоже счастьем напоен.

Молчанье. Шорох. Гладь речная.

И след тянулся от весла.

И жизнь была, как вечер мая,

И жизнь, и молодость была...

И все прошло, и мы у цели.

И снова солнце в синеве,

И вновь весна, скрипят качели,

И чей-то бант лежит в траве.

Возвращается ветер на круги своя.

Не шумят возмущенные воды.

Повторяется все, дорогая моя,

Повинуясь законам природы.

Расцветает сирень, чтоб осыпать свой цвет.

Гибнет плод, красотой отягченный.

И любимой - поэт посвящает сонет,

Уже трижды другим посвященный.

Все есть отблеск и свет. Все есть отзвук и звук.

И, внимая речам якобинца,

Я предчувствую, как его собственный внук

Возжелает наследного принца.

Ибо все на земле, дорогая моя,

Происходит, как сказано в песне:

Возвращается ветер на круги своя,

Возвращается, дьявол! хоть тресни.

Месяц у моря

Притворялись веселыми, бодрыми...

Приезжали из душных столиц -

Любоваться роскошными бедрами

Неизвестных матрон и блудниц.

Одевались в халаты купальные

И у моря, в полуденный час,

Все глазели на груды овальные

Пожилых человеческих мяс.

Пантеистами были! Эстетами!

Отрицали костюм. Пардессю.

И, от солнца закрывшись газетами,

Восхищались природой вовсю...

Лоботрясы в подстриженных усиках,

Словно новый открыв Марафон,

Танцевали с девицами в трусиках

Под охрипший с утра граммофон.

А кругом, как моллюска бесполая,

Не вкусивши ни зла, ни добра,

Желторото-коричнево-голая

Полоскалась в воде детвора.

...И однажды, откуда-то... с севера,

Точно жалобы горестных струн,

Пронеслися дыхания севера

В притаившейся зелени дюн.

Заблистали короткие молнии.

Прошумели в ночи поезда.

И, несказанной мысли безмолвнее,

Прямо в море упала звезда.

Кто-то плакал над долей проклятою.

Возвращался на каторгу раб...

И о жизни с креветкой усатою

Разговаривал шепотом краб.

Земное

Осень пахнет горьким тленом,

Милым прахом увяданья,

Легким запахом мимозы

В час последнего свиданья.

А еще - сладчайшим медом,

Душной мятой, паутиной

И осыпавшейся розой

Над неубранной куртиной.

Зимний полдень пахнет снегом,

Мерзлым яблоком, деревней

И мужицкою овчиной,

Пропотевшею и древней.

Зимний вечер пахнет ромом,

Крепким чаем, теплым паром,

Табаком, и гиацинтом,

И каминным перегаром.

Утро солнечного мая

Пахнет ландышем душистым

И, как ты, моя Наташа,

Чем-то легким, чем-то чистым,

Этой травкою зеленой,

Что растет в глухом овраге,

Этой смутною фиалкой,

Этой капелькою влаги,

Что дрожит в лиловой дымке

На краю цветочной чаши,

Как дрожат порою слезы

На ресницах у Наташи...

Лето пахнет душным сеном,

Сливой темною и пыльной,

Бледной лилией болотной,

Тонкостанной и бессильной,

Испареньями земными,

Тмином, маком, прелью сада

И вином, что только бродит

В сочных гроздьях винограда.

А еще в горячий полдень

Лето пахнет лесом, смолью

И щекочущей и влажной

Голубой морскою солью,

Мшистой сыростью купальни,

Острым запахом иода

И волнующей и дальней

Дымной гарью парохода...

Жили-были

Если б вдруг назад отбросить

Этих лет смятенный ряд,

Зачесать умело проседь,

Оживить унылый взгляд,

Горе - горечь, горечь - бремя,

Всё - верёвочкой завить,

Если б можно было время

На скаку остановить,

Чтоб до боли закусило

Злое время удила,

Чтоб воскликнуть с прежней силой -

Эх была, да не была!

Да раскрыть поутру ставни,

Да увидеть под окном

То, что стало стародавней

Былью, сказочкою, сном...

Этот снег, что так синеет,

Как нигде и никогда,

От которого пьянеет

Сердце раз и навсегда.

Синий снег, который режет,

Колет, жжёт и холодит,

Этот снег, который нежит,

Нежит, душу молодит,

Эту лёгкость, эту тонкость,

Несказанность этих нег,

Хрупкость эту, эту звонкость,

Эту ломкость, этот снег!

Если б нам да в переулки,

В переулки, в тупички,

Где когда-то жили-были,

Жили-были дурачки,

Только жили, только были,

Что хотели, не смогли,

Говорили, что любили,

А сберечь не сберегли...

          Оказывается, что многие афоризмы, которые популярны и в наше время, принадлежат Дон-Аминадо. Он первый открыл нам ту истину, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.

*В каждой женщине есть Д. Ж.: дамское и женское. Женское - совершает подвиги, дамское - болтает по телефону.

*Счастливым называется такой брак, в котором одна половина храпит, а другая - не слышит.

*Экспромты хороши, когда они являются внезапно, любимые женщины - когда предупреждают.

*Благородные люди всё помнят, расчётливые ничего не забывают.

*Во всякой лжи можно сознаться, только в святой необходимо упорствовать.

*Вождь выходит из народа, но обратно не возвращается.

*Честный ребёнок любит не папу с мамой, а трубочки с кремом.

*Прозаик говорит: коньяк - три звездочки. Поэт говорит: через коньяк - к звездам!

*Если очень долго поступать по-свински, то в конце концов можно устроиться по-человечески.

*Из пессимизма ещё есть выход, из оптимизма - никакого.

*Кто не страдал бессонницей, тот не знает своей биографии.

*Сначала народ безмолвствует, потом становится под знамена, потом в очередь, потом - опять под знамена, и потом снова безмолвствует.

*У прожигателей жизни нет времени подумать о безработных, зато у безработных найдется время подумать о прожигателях жизни.

*В конце концов, вся переоценка ценностей только к тому и сводится, что к переименованию улиц.

*Как бы твое положение ни было худо, утешайся тем, что международное положение еще хуже.

*Юность довольствуется парадоксами, зрелость - пословицами, старость - афоризмами.

Иллюстрации  - Юлия Лучкина

Источник 
Книга в нашей библиотеке Дон-Аминадо. Наша маленькая жизнь: стихотворения. Полит. памфлет. Проза. Воспоминания / Дон-Аминадо ; [вступ. ст., с. 3-38, и коммент. В.И. Коровина]. - Москва: Изд. Центр "Терра", 1994. - 766 с.

Читать произведения Аминадада Петровича Шполянского