Александр Кушнер. Такой волшебный свет

Александр Кушнер, известный поэт, лауреат многих литературных премий, в том числе премии «Северная Пальмира» 1995, Государственной премии России 1996, Пушкинской премии немецкого фонда Альфреда Тёпфера 1999, Государственной Пушкинской премии 2001, Российской национальной премии «Поэт» 2005, Сербской поэтической премии «Золотой ключ» 2007.

Иосиф Бродский писал о нем: «Александр Кушнер - один из лучших лирических поэтов ХХ века, и его имени суждено стоять в ряду имен, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский...»

Дмитрий Лихачев: «Кушнер — поэт жизни, во всех ее проявлениях. И в этом одно из самых притягательных свойств его поэзии».

Лидия Гинзбург: «Вразрез с господствующей традицией лирики Кушнер пишет о счастливой любви. Стихи Кушнера рассказывают о счастье жизни и не утихающей за него тревоге. В них осуществляется взаимосвязанность жизнеутверждающего и трагического».

Андрей Арьев: «И в ХХ веке кого только не считали — всегда не без основания! – последним: «последним деревенским», «последним петербургским», «последним в рассеянии», «последним в отчаянии», «последним романтиком», «последним метафизиком». И только Кушнер усмехнулся да и махнул на всё это визионерство рукой: «Что ни поэт — то последний. Потом Вдруг выясняется, что предпоследний…»

***

Да, надо бросить всё, поехать в Нарву, что ли,

Снять маленький покой, старушка-немка пусть

Хлопочет за стеной, и там по доброй воле

Своей заночевать, забыв земную грусть

И тяготы забот столичных, и обиды,

Которыми для нас земная жизнь полна, —

И там приснится сон, и в этом сне облиты

Сияньем будут стол, и кресло, и стена,

И, в этот свет зайдя, — ни горе, ни тревога

Не властны над тобой — такой волшебный свет,

Заплакать от любви, узрев душою Бога,

И оду написать, которой лучше нет.

***

Мои друзья, их было много,

Никто из них не верил в Бога,

Как это принято сейчас.

Из Фета, Тютчева и Блока

Их состоял иконостас.

Когда им головы дурили,

«Имейте совесть», — говорили,

Был горек голос их и тих.

На партсобранья не ходили:

Партийных не было средь них.

Их книги резала цензура,

Их пощадила пуля-дура,

А кое-кто через арест

Прошёл, посматривали хмуро,

Из дальних возвратившись мест.

Как их цветочки полевые

Умели радовать любые,

Подснежник, лютик, горицвет!

И я, — тянулись молодые

К ним, — был вниманьем их согрет.

Была в них подлинность и скромность.

А слова лишнего «духовность»

Не помню в сдержанных речах.

А смерть, что ж смерть, — была готовность

К ней и молчанье, но не страх.

***

Венеция, не умирай, не надо!

Переживи нас всех и напиши о нас

Винтами на воде, как ты была нам рада,

С приезжих не сводя своих зелёных глаз.

Как любовались мы твоим полураспадом,

Притопленный ценя твой мрамор и кирпич,

И смерть была такой прекрасной с нами рядом,

Что в руки взять её хотелось и постичь.

Нисколько не боясь, вникая в закоулки,

С канала на канал легко переходя,

С моста на мост, как бы найдя в твоей шкатулке

Не страшную ничуть разгадку бытия.

***

Как горит на закате

Крепостная стена,

Как уложена кстати

Кирпичами она!

С кирпичом не сравнится

Ни один матерьял,

Так он влажно лоснится,

Так он сумрачно-ал!

И в Венеции дожи

Поощряли кирпич,

И Манчестера тоже

Без него не постичь.

О, фабричные стены,

Как пылаете вы

Кирпичом откровенным

В ответвленьях Невы!

И гранита не надо,

Мрамор здесь ни при чём

В этих отсветах ада

С райским призвуком в нём.

***

«И не такие царства погибали!» –

Сказал синода обер-прокурор

Жестоко так, как будто на медали

Он выбил свой суровый приговор.

И не такие царства. А какие?

Египет, Рим, Афины, может быть?

Он не хотел погибели России

И время был бы рад остановить.

И вынув из жилетного кармана

Часы, смотрел на них, но время шло.

Тогда вставал он с жёсткого дивана

И расправлял совиное крыло.

А что теперь? Неужто всё сначала?

Опять смотреть с опаской на часы?

Но столько раз Россия погибала

И возрождалась вновь после грозы.

Итак, фонарь, ночь, улица, аптека,

Леса, поля с их чудной тишиной…

И мне не царства жаль, а человека.

И Бог не царством занят, а душой.

Источник